Электрик «Роствертола» Виктор Кучкин попал в ростовскую БСМП в январе с подозрением на острый аппендицит. Оказалось — некроз кишечника. Врачи провели две операции, во время одной из которых пациент пришел в себя. Уже в больнице ростовчанин подхватил ковид, а через месяц лечения — впал в кому и скончался. Причиной смерти указали легочную недостаточность — об операциях там нет ни слова.
Виктор и Надежда Кучкины познакомились 15 лет назад. Как говорит вдова, «через телевизор». После работы Виктор смотрел клипы по «Муз-ТВ» и однажды решил отправить объявление о знакомстве в бегущую строку. Откликнулась девушка. Созвонились. Девушка рассказала о сестре, которая живет в Ростове и потеряла работу. Виктор вызвался помочь с поиске.
Через четыре года Надежда и Виктор поженились. У пары трое детей — девятилетняя дочка, четырехлетний сын и годовалая девочка.
Какая-то жидкость
16 января супруги поехали покупать кран и блузку для старшей дочери. В магазине одежды Виктор пожаловался на боль в животе и попросил жену поторопиться.
— Дома измерили температуру — 37,5 °С. Боль усилилась. Он всё время жаловался на ложные позывы в туалет. Выпил «Но-шпу», потом обезболивающее. Делали клизму, ставили свечки — всё было без толку. Ночь промучались, — рассказывает Надежда.
В фейсбуке Виктор вел журнал своей болезни. Утром 17 января написал: «Похоже, я допрыгался. Буду вызывать скорую и отдамся в руки хирургам. У меня, скорее всего, аппендицит. <…> Решил ночью с сонными врачами не общаться, теперь морально готовлюсь к операции».
Следующим днем супруги приехали в БСМП на скорой. В пять вечера объявили результаты обследования: аппендикс не воспален, но нужно срочно ложиться в стационар и делать операцию «проколами», то есть лапароскопию.
— Врач сказал, что, если у мужа будет что-то серьезное, его прямо там и разрежут. Согласились — а куда было тянуть? В тот же вечер ему сделали лапароскопию. Операция шла три с половиной часа. Он нормально отошел от наркоза, писал посты в фейсбук. В пятницу должны были выписывать. Но в тот день ему стало плохо.
23 января Виктор написал о своем шестом дне в БСМП. Оценил состояние как «нормальное» и рассказал, как накануне ему чистили дренаж:
«Не особо приятная процедура. <…> Наживую всё делали. Выдернули старую резинку. Бинт, смоченный перекисью водорода, засунули в эту рану, а она глубокая. Очень. Пошерудили и вытащили. Затем бинт, смоченный хлоргексидином, засунули и шерудили. Потом сухой бинт… Еще раз сухой бинт. Засыпали в прокол борную кислоту, засунули зондом новую резинку. Положили повязку».
В медицинских документах Кучкина зафиксировано осложнение — разлитой гнойно-фибринозный перитонит. По словам Надежды, мужчина жаловался, что из раны на животе постоянно что-то вытекало. Врачи сказали, что это из-за инфекции.
Очнулся, увидел себя разрезанным
«Примерно в 12:15 — 12:20 поднялась температура. В 12:47 мне начали делать перевязку с промыванием. Доктору я пожаловался, она сказала: «Надо померить температуру». В 13:50 меня перестало трясти, поковылял к медсестрам за термометром. Естественно, меня отправили в аптеку, а их [термометров] полгода как нет. После «прояснения» ситуации термометр все же дали». Ровно в 14:00 лег мерить. В итоге, когда уже полегчало, было 37,9», — написал Кучкин в тот день.
На следующий день Виктор сообщил жене, что его переводят в отделение пневмонии. По словам женщины, причиной стал рубец на легком, оставшийся после воспаления, которое Виктор перенес десять лет назад. С тех пор муж периодически покашливал.
— Он знал, что в пневмонии лежат больные с коронавирусом, но надо было выбирать: либо в отделение и на обследование, либо домой. Решили дообследоваться. А вечером он в панике звонит по видеосвязи и говорит: «Надюша, у меня [кал] течет по животу из раны, я не знаю, что мне делать. Врача не могу дозваться». И показывает это всё на камеру. Мы с его мамой видели это собственными глазами. Я чуть в обморок не упала. Мама прорыдала всю ночь.
Медики БСМП поставили мужчине калоприемник, но тот переполнился. Врачи зафиксировали, что 23 января Кучкин пожаловался на выделение каловых масс из разреза на животе.
В эпикризе Кучкина отмечено, что из-за жалоб на высокую температуру пациенту сделали КТ. Томограф показал, что легкие поражены до 4%, выявлена вирусная левосторонняя нижнедолевая пневмония.
Последний пост мужчина опубликовал 25 января. Сообщил, что его повезут на большую полостную операцию. Причина — язвенно-некротический сигмоидит с некрозом и перфорацией сигмовидного отдела ободочной кишки.
«Страшно и очкую. Кто может, помолитесь за меня. Жить хочу. Троих детей надо воспитывать», — написал Виктор, а около пяти вечера позвонил жене — сказал, что ужасно себя чувствует и едва остается в сознании.
— Попросила позвонить мне сразу, как проснется. Я просидела всю ночь на телефоне, обзванивала больницу. Тишина. Утром приехала — мне сказали, что его прооперировали, и он пришел в себя в реанимации, но к нему нельзя.
Надежда отдала свой телефон реаниматологу, взяла телефон у другого посетителя больницы и набрала свой номер — так она смогла поговорить с мужем. Виктор ее обнадежил: сказал, что с ним всё хорошо.
— Тем же вечером — звонок с незнакомого номера. И Витя чуть ли не кричит: «Срочно забирай меня отсюда. Они меня чуть не убили». Потом телефон отобрала женщина — видимо, это был ее сотовый, и сказала: «Не слушайте его, он просто не отошел от наркоза».
Надежда поговорила с хирургом, который оперировал супруга. Врач рассказал, как вывел на живот отверстие кишки, то есть стому. Показал фотографии, сделанные на хирургическом столе. Уточнил, что потом потребуется повторная операция, чтобы вернуть кишечник на место. Еще сказал, что Виктора переводят в горбольницу № 20 — свежий тест на COVID-19 оказался положительным.
После операции медики ГБСМП оценили состояние пациента как крайне тяжелое. Сатурация у Кучкина была низкой, он получал постоянную кислородную поддержку, следует из выписного эпикриза из ГБСМП № 2.
В горбольницу № 20 мужчина поступил 27 января с жалобами на общую слабость, вялость, малопродуктивный кашель, боль в области операционной раны на животе. Кучкин лежал на третьем этаже первого моногоспиталя ГБ № 20.
В приемную Надежда привезла чистые вещи и телефон супруга. Не успела дойти до остановки, как позвонил муж. Проговорили час.
— Со слезами в голосе он рассказывал мне, как во время операции очнулся и увидел себя разрезанным. Испугался, подумал, что это сон. [Врачи] увидели, что он очнулся, и обратно его [под наркоз]. Витя несколько дней разговаривал так, как будто с ума сошел. Я не могла поверить, что такое вообще может быть.
4% поражения легких
3 февраля в связи с «ухудшением состояния на фоне сопутствующей патологии» Кучкина перевели в реанимацию горбольницы. 5 февраля сдал он первый отрицательный тест на COVID-19, 7-го — второй. На следующий день Виктор выписался из ГБ № 20. В эпикризе мужчины указано: «На фоне лечения состояние стабилизировалось, мазки на COVID-19 отрицательные. Пациент переводится [обратно] в ГБСМП № 2 для дальнейшего лечения».
— Витя хотел этого, потому что в «двадцатке» ему лечили коронавирус, а не живот. Когда его перевели обратно, я звонила врачам каждый день. По их словам, Витя разговаривал, был в сознании. Просили привозить ему воду. Я передавала с записками — мне говорили, он их читает, но слишком слаб, чтобы отвечать.
Утром 16 февраля Надежде сказали, что Виктору стало хуже, он в бреду.
— А в обед позвонили и сказали, что муж впал в кому и скончался. Я как раз только ребенка со школы привела… Даже успокоительное не смогла принять — кормлю младшую грудью.
В свидетельстве о смерти Виктора Кучкина, с которым ознакомилось 161.RU, причиной указана легочная недостаточность, правосторонняя деструктивная плевропневмония, фиброз легких и ожирение третьей степени. В графе «Прочие важные состояния, способствовавшие смерти, но не связанные с болезнью или патологическим состоянием…», хирургическое вмешательство не указано. Только ожирение.
Врачи ковидного моногоспиталя ГБ № 20 отметили, что при коронавирусной инфекции бывает быстрое развитие поражения легких.
— Случалось такое, что поступал человек с 12% поражения, проходит неделя-две — и уже 85%. Смерть от осложнений после коронавируса — дело нередкое. Тем более с таким анамнезом и ожирением. Но странно, что в свидетельстве о смерти вообще не упоминаются операции.
— У лапароскопии есть свои противопоказания. Если у пациента перитонит, то есть жидкость в животе воспалительного характера, мы не имеем права делать лапароскопию, — отметил источник редакции в БСМП. — Так мы нормально эту жидкость не откачаем. Некроз — это стопроцентно полостная операция. В данном случае у пациента был перекрут жирового подвеска — на стенке кишечника висел кусочек жира. Пациенту этот кусочек лапароскопически удалили, а потом у него начал развиваться некроз кишечника. В случае внутренних органов это быстрый процесс. Тогда его взяли на лапаротомию (хирургическое вмешательство, представляющее собой разрезание тела в области живота).
Врач уверен, что при лапароскопии Кучкину могли продырявить кишечник. По словам собеседника издания, экран не дает полного обзора.
— Лапоротомно я могу взять кишку в руки и посмотреть под лампой. А лапароскоп мне дает [картинку] с какого-то определенного угла. Думаю, что перфорацию либо [пропустили], либо сделали. Меньше вероятности, что это случилось из-за перекрута жирового подвеска: его удаляют не под корень, чтобы не повредить верхний слой кишки — иначе это потом аукнется теми же перфорациями. Поэтому всегда оставляют небольшой кусочек, прижигают. Может, под ним было что-то еще. Что? Патогенная микрофлора или уже перфорация — этого уже не узнать.
В управлении здравоохранения Ростова-на-Дону редакции 161.RU сообщили, что провели «внеплановую проверку внутреннего контроля качества и безопасности медицинской деятельности», о результатах которой сообщили супруге пациента. Предоставить подробную информацию редакции отказались, сославшись на врачебную тайну.
Надежда получила письмо, в котором перечисляются пункты конституции, федерального закона и указа президента о врачебной тайне — по словам женщины, она так и не узнала, что выявила проверка.
По материалам 161.ru
