Утро первого января 1978 года. Я, сладко потягиваясь, просыпаюсь в своей любимой кроватке. Она металлическая с закруглёнными блестящими грядушками. Когда-то на неё, чтобы ребёнок не упал, крепили плетёную, похожую на макраме сетку, но её давно сняли, ведь мне уже пять лет. Белая с лёгким голубым отливом от синьки простыня, голубое ватное одеяльце в кипенно-белом, накрахмаленном, слегка похрустывающем, как снежок за окном, пододеяльнике. А на нём…
— Мама, что это? — кричу я с восторгом. Россыпь разных-разных конфет в ярких фантиках и удивительно длинные карандаши-сосульки, их можно грызть и представлять, что это соблазнительно свесившаяся с крыши ледышка, которую мама разрешает только в руках, вернее, в варежках подержать. Интересно, она тоже сладкая? Когда-нибудь, вот только ещё немножко подрасту, обязательно попробую!
— С Новым годом, доченька! — в комнату, улыбаясь, заходит мамочка, молодая, красивая, счастливая, целует.
А следом — отец, высокий, стройный и вечно надо мной подшучивающий: «Светик, ты всё проспала: Дед Мороз приходил, ждал-ждал, когда ты проснёшься, да не дождался, подарки оставил и ушёл — соня!». Мне немножко обидно: «Почему не разбудили?», но подарки делают своё дело.
Под ёлкой стоит огромная расписная коробка, а в ней — мечта всех девчонок тех лет: настоящая алюминиевая посудка. На кастрюльках и сковородках ярко-жёлтые, синие, кажется, даже перламутровые крышечки — настоящее чудо! Я долго любуюсь удивительным подарком доброго Дедушки Мороза: тарелочки, вилочки, ложечки, дуршлачок, половничек. — всё, что так необходимо маленькой хозяйке. Счастье!
И тут возникает вопрос: «Мама, почему у меня есть праздники, а у моих кукол нет?». «Разве ты не хозяйка? Возьми и сделай для них праздник, а я тебе помогу», — подаёт идею мама. — «Ура! Побегу собирать гостей». Мама натягивает на меня двое тёплых штанов, валенки, тёплые из коричневой цигейки шубку и шапку, варежки, синий с бело-красной каймой и кисточками шарфик плотно обхватывает шею. И я одна, ведь совсем большая уже, переваливаясь, как медвежонок, с боку на бок, иду по соседям собирать друзей-подруг на день рождения Ленки — все мои любимые куклы носили только это имя.
Мороз приятно пощипывает щёки, мне никогда не закрывали лицо шарфом, а солнце слепит глаза, в глубоком снегу, по крайней мере мне так казалось, к каждому двору прочищены узкие дорожки. Соседские дети Юра, Лена и хулиганистый Вовка приглашены к обеду.
Мамочка, моя любимая мамочка на печке и электроплитке наготовила всякой вкуснятины.
Всё в новых кастрюльках, сотейниках и сковородках в ожидании гостей, чтобы не остыло, стоит на краешке плиты. Вот гости на пороге, я как хозяйка приглашаю всех за стол — составленные в ряд табуретки. Во главе на маленьком стульчике сидит кукла-именинница, остальные по ранжиру, перед каждой столовый прибор, в махонькие тарелочки разложены угощения, но гости почему-то в недоумении.
Через минуту куклы на полу, а то, что в тарелочках, даже кукольными ложками гости сметают за секунду. Радости от вкусного, но скудного угощения на лицах вовсе не читается, все ждут добавки.
«Что же вы делаете? — теперь в недоумении я. — Мы, как взрослые, должны сидеть за большим столом, но вначале нужно покормить детей и поздравить Ленку, виновницу торжества».
Пока между гостями и мной, хозяйкой, шли мирные разборки и переговоры, родители, сидя в уголке, покатывались от беззвучного хохота.
В результате переговоров выяснилось: ключевыми стали слова «день рождения», а раз приходила Алка, значит, и день рождения у неё. «Разве может быть такой день у куклы?» — компаньоны меня не понимали. Но консенсус всё же был найден -сначала мы, как взрослые, за большим столом отпразднуем Новый год, а потом день рождения Ленки.
