Помнится, как-то в беседе о поэтических изысках Александр Помещенко заметил мне: "Настоящие стихи не пишутся, а случайно записываются, важно лишь не прозевать этот случай". "Тоже мне новость", - подумал я тогда. В искусстве, да и вообще в любом творчестве результат во многом определяется фактором случая. Случайно услышанное слово, неожиданно подсмотренный сюжет, выбивающийся из узкого предела рутины бытия, - все это невероятно будоражит набор самых разных чувств и путём интуитивного осмысления очерчивает эскиз будущего произведения - это уже другое дело.

Впрочем, а только ли в искусстве случай играет столь важную роль? А сама жизнь, разве она не во многом случайна? Случайная встреча, случайная потеря, случайная находка, стечение обстоятельств - не из этого ли состоит добрая треть нашей жизни. Просто большинство оказий мы всерьёз не воспринимаем. Так, смех да слёзы - мелочи жизни, о которых и думать-то не принято. Другое дело, когда случайная весть доносит до нас нечто будоражащее. Например, новость о том, как вчерашний неудачник, алкоголик и попрошайка вдруг нежданно-негаданно стал вице-президентом крупной топливно-энергетической компании. Или же напротив, ещё вчера известный человек, везунчик судьбы, преуспевающий делец вдруг на удивление всем опустился на самое дно социального лифта и ныне прозябает на городской помойке. Вот это действительно вызывает наше неподдельное внимание - надо же такому случиться? Хотя с другой стороны... Вон, ещё Пушкин писал: "Дар напрасный, дар случайный"... Вот то-то и оно, что случайный и то, что может случиться в нашей жизни, одному Богу известно.

Как-то потребовалась мне деталь к компьютеру. Я к одному человеку обратился, другому- ан нет. Нет детали - хоть тресни. Зато есть номер телефона человека, у которого эта деталь наверняка имеется. Поскольку, по словам людей, сообщивших мне номер телефона, указанный человек - сущий "Плюшкин" и высокотехнологического хлама у него как навоза в хлеву. По телефону я выяснил, что настоящая фамилия "Плюшкина" -Петров, проживает он на окраине посёлка, а главное - у него действительно имеется необходимая мне деталь, причём, по достаточно сходной цене. Правда, уже на подходе к указанному адресу обнаружилась одна досадная неприятность. Оказывается, на улице, где жил тот самый Петров, соседствуют сразу два дома с одним и тем же номером. Вернее сказать, один приличный кирпичный дом за высоким металлопластиковым забором и затейливыми, коваными воротами, а рядом едва заметная, утопающая в высоких зарослях лебеды и камыша ветхая саманная лачуга с покосившимися и облупленными стенами. Забор двора заменял густо разросшийся шиповник и всё тот же бурьян. Не иначе как хижина бабая и пожалуй что программистами здесь не пахнет, подумалось мне. Между тем, пока я разглядывал обнаруженные архитектурные образцы и делал бессмысленные умозаключения, в дверном проёме хижины появился и сам "бабай". Мужчина неопределённого возраста, худой, небритый. Из-под лоснящейся от грязи и жира розовой бейсболки выбивались космы тёмно-русых засаленных волос. На загоревшем теле грязная, мятая майка на тесёмках и не то шорты, не то камуфлированные бриджи, разглядеть их не позволяла высокая трава, в которой хозяин хижины утопал едва ли не по пояс. Примерно метрах в пяти от меня мужчина остановился и, глядя с прищуром, хрипло поинтересовался, "какого чёрта мне здесь нужно"?

- Добрый день - поздоровался я. - Извините, а не подскажете, как мне найти Сергея Петрова? На мой вопрос мужчина не ответил и по-прежнему, слегка скособочившись, продолжал внимательно рассматривать меня. Eго напряжённо-испытывающий взгляд то ли требовал незамедлительно уйти, то ли предложить ему выпить.

"Понятно", - молча решил я и, ещё раз извинившись, уже решил направиться к соседнему дому, но вдруг сиплый голос мужика громко прогорланил за спиной:

- Подожди, куда же ты? Мы же столько лет не виделись!

- Ага, - слегка обернувшись, ответил я, - С самого рождения и не виделись. Ни ты меня не видел, ни я тебя.

- Какого рождения? - заволновался мужик - Ты же это - киношник? В Ростове учился, на 22-й линии стоял на квартире...

- Верно, - немного удивившись, ответил я, - вот только тебя что-то среди своих однокурсников не припомню.

- Ну, так я же не из вашего техникума. Я в РИНХе учился, а жил на 24, а между нашими домами в заборе заднего двора калитка была, помнишь. Ты ещё с друзьями приходил в гости к Лёхе Литвинову, Пашке Кедрову, а я - Эдик. Эдик Волошников, помнишь? Ну я ещё в отдельном флигеле жил...

"Заладил: помнишь, помнишь?", - подумал я.

Память тем и уникальна, что в закоулках её может храниться что угодно. Текущее время укрывает прошлое новыми впечатлениями, заботами, опытом, но стоит прозвучать какому-либо забытому слову или имени, как тут же откуда-то из-под спуда пережитого начинают проявляться события давно прожитых дней, лет, а то и целых десятилетий. Конечно, не так чтобы очень хорошо, ведь без малого лет тридцать прошло, но всё же. Живших по соседству студентов РИНХа Лёшку Литвинова и затейника Пашу "Кедона" я вспомнил без труда, а вот мажора Эдика не сразу, что и неудивительно. Эдик был сынком высокопоставленного чиновника из Волгодонска и, обеспечивая должные условия для обучения своего чада, отец снял для него отдельный флигель, чтобы никто не мешал его учёбе и не оказывал дурного влияния на его сына. Поэтому к своим сокурсникам, проживавшим в зимней кухне, Эдик заходил не часто, да и то лишь за тем, чтобы предложить им какие-нибудь фирменные шмотки или с барского плеча угостить их растворимым кофе. Eдинственное, что я хорошо помню, так это то, что выглядел Эдуард всегда идеально. Модельная стрижка, французский одеколон, английский костюм- тройка, итальянский галстук с булавкой, рубашка отутюжена, туфли начищены до зеркального блеска и нескрываемый снобизм, как у знатного дворянина к "крестьянскому лаптю". Всем своим видом Эдик давал понять окружающим, что его будущее уже определено и оно прекрасно, высокопоставленно и высокооплачиваемо. Оттого-то поверить, что стоящий передо мной человек и есть мажор Эдик я никак не мог. Это просто было невозможно, и сколько я не пытался всматриваться в лицо своего визави - ничего. Ни единой детали, ни единой чёрточки, ничто не обнаруживало в человеке, стоящем напротив меня, того самого Эдика.

- Эдик? Ты Эдик? - наконец-то после некоторого замешательства недоверчиво спросил я.

- Угу, - глядя исподлобья ответил мужчина. - Что, сильно изменился? - спросил он с неловкой ухмылкой.

- Изменился? Не то слово, ты просто перевоплотился, - не переставая удивляться, ответил я.

- Может, зайдёшь? - нерешительно кивнув в сторону своей лачуги, спросил Эдик.

- Извини, я здесь по делу к твоему соседу. Так что, может быть, немного позже.

- Хорошо. Тогда я тебя здесь подожду, - почесав щетину, буркнул он.

Дела были недолгими и уже минут десть спустя я снова встретился с ожидавшим меня Эдиком.

В свете всего, что происходило в лихие девяностые, история Эдика - отнюдь не шекспировская трагедия, а довольно частый случай того времени. После института отец устроил его инженером на Атоммаш, а года три спустя с началом приватизации и в свете открывшихся перспектив решил Эдик больше не работать на государство. Приватизировал один из цехов завода и открыл там собственную фирмочку по производству высокопрочных и огнеустойчивых ёмкостей самого разного объёма и разных форм. Отец его, конечно, в стороне не остался. С оформлением документов, реализацией продукции помогал. Где надо, служебное положение или деловые связи использовал, и фирма стала расти, как на дрожжах, принося Эдику баснословную прибыль. Всего за два года он успел заработать на трёхкомнатную квартиру, солидный джип и двухэтажную дачу на берегу Дона. Вскоре и женой-красавицей обзавелся, к слову сказать, нашей землячкой, учившейся в Волгодонском политехе. В общем, всё у Эдика складывалось как нельзя лучше. Беда пришла откуда не ждали. Во второй половине девяностых отца Эдика за какие-то махинации с бюджетными средствами приговорили судом к десяти годам лишения свободы, а через два года он в тюрьме и умер. Вот тут-то счастье Эдика и закончилось. Сначала возникли проблемы со сбытом продукции. Потом рэкет предъявил ему штраф за неправильное поведение, а в довершение всех несчастий ещё и дефолт 98 года. От всех богатств несметных остались у Эдика только несметные долги. Вот так-то - было счастье и вдруг не стало его в одночасье, словно корова языком всё слизала. Решил Эдик с молодой женой от долгов своих у её родителей спрятаться. Так сказать, пережить до лучших времён, но и тут не всё так гладко было. Одно дело, когда ты не просто красавчик, но ещё и преуспевающий бизнесмен и совсем другое, когда ты красавчик с кучей долгов. Такое "счастье" и даром никому не нужно. Родители супруги тоже не дураки были, быстро сообразили: "От такого зятя одни неприятности, глядишь, ещё и до них кредиторы зятька доберутся". Так вот, чтобы этого не случилось, недолго думая, выставили тесть с тёщей Эдика за порог - ты, дескать, сам кашу заварил, сам её и расхлёбывай.

С того дня жизнь Эдика, словно камень, с высокого косогора под откос полетела. Случайные знакомые, дешёвая выпивка, непонятные компании. То у одного приятеля заночует, то у другого на пару дней приютится. Правда, после семи лет мытарств небольшое счастье и ему улыбнулось. Сошелся Эдик с "бабой" Зоей. Конечно, не юная красавица, без малого лет на тридцать старше него самого, но зато при пенсии и в самогоне толк знала. Такой первач делала, что просто дух захватывало. Пусть и без большой радости, но в тепле да навеселе восемь лет с "бабой" Зоей Эдик прожил, а только прошлым летом и её не стало. Вот и живёт теперь Эдик как неприкаянный, то огород кому вскопать поможет, то железяку какую найдёт да снесёт её в пункт металлоприёма, а то друзья бомжи настойкой боярышника или каким иным вкусным лекарством побалуют. А что дальше будет? И сам не знает. Живет как Бог на душу положит. Глядишь, может и случится какая-нибудь приятная неожиданность. В жизни ведь всякое случается, теперь-то и сам Эдик это хорошо знает.